Menu Close

17.05.2018

 Общественная палата Кемеровской области провела общественную экспертизу проекта федерального закона № 424632-7 «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации» (в области официального закрепления существующих в информационно-телекоммуникационной сети новых объектов экономических отношений – токенов, криптовалюты и т.д.)».

 Изучив действующие нормативные правовые акты и проанализировав представленный проект федерального закона № 424632-7 «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации», члены и эксперты Общественной палаты Кемеровской области пришли к единому мнению,  что в целях регулирования рынка существующих в информационно-телекоммуникационной сети новых объектов экономических отношений (токенов и криптовалют) и обеспечения правовых условий для совершения и исполнения сделок в цифровой среде в рамках Гражданского кодекса Российской Федерацииурегулирование разных сфер общественных отношений в едином законопроекте требует серьезной доработки, с учётом действующего законодательства.

 По мнению экспертного сообщества региональной Общественной палаты, предлагаемое в законопроекте регулирование не соответствует, а понятие «цифровое право» не отражает содержания общественных отношений, возникающих в области использования технологий распределенного реестра, «блокчейн» и др. Само право не может являться объектом правоотношения, так как оно является его содержанием, возникающим по поводу объекта. Предлагаемая законопроектом формулировка порождает тавтологию «право на право». Более удачным, по мнению экспертов, представляется использование термина «цифровой объект». Соответственно, какой аспект этих правоотношений предполагается регулировать и почему именно с использованием Российского права в материалах законопроекта не отражено.

Непонятно также указанное в статьях 141.1 и 141.2 проекта федерального закона такое свойство «цифрового права» как его оборот, отчуждение, переход, на тех же условиях что и объекты гражданских прав. Свойства и признаки указанных объектов раскрыты статьей 128 Гражданского кодекса Российской Федерации и сложившейся практикой, в отличие от «цифрового права».

Термин «цифровое право» как дефиниция имущественного праваавторами проекта  не раскрыта.Необходимость введения в гражданский оборот такого «права»  сомнительна. Любое право, как отрасль, должно иметь предмет, метод правового регулирования, отличные от других отраслей, — считают участники экспертизы.

На взгляд экспертов проекта, термин «цифровое право» фактически означает электронно-цифровую подпись, наделяющую владельца правом совершать определённые действия в распределительном реестре или получить доступ копределённого рода информации. Электронная система учёта лишает стороны судебной защиты, в случае если сделка не соответствует требованиям, предусмотренным кодексом.

Высказанные, членами ОП КО, замечания также касаются «цифровых денег» — ст. 141.2 проекта федерального закона. По общему правилу (ст. 140 ГК РФ) деньги – являются средством платежа, общепринятым эквивалентом имущественного права, за исключением денежных средств, обладающих индивидуальными признаками (нумизматические ценности) – именно о них говориться в ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации. Отношения по безналичному расчету являются обязательственными, а не вещными, поэтому безналичные денежные средства и бездокументарные ценные бумаги отнесены к «иному» имуществу. Поэтому объективизация «цифровых денег» и «цифровых прав», как самостоятельных объектов гражданского оборота, отличных от объектов, указанных в статье 128 Гражданского кодекса Российской Федерации, абсолютно неуместна.

С учетом только этих озвученных позиций все нормы законопроекта о внесении изменений в ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также дополнение норм статьями 141.1 и 141.2 законопроекта, на  взгляд членов Общественной палаты Кемеровской области, не могут быть рекомендованы даже к «нулевому чтению».

В ходе проведения экспертизы было отмечено, что введение в гражданский оборот понятий «цифровые права» и «цифровые деньги» весьма недостаточно для насыщения законодательства в данной сфере. Необходимо рассмотреть и такое понятие как «криптовалюта», которое не определено как — либо. В то же время криптовалюты активно используются на теневом рынке (оплата взяток, оплата услуг по предоставлению ключей программ-шифровальщиков и пр.).

Известно, что деньги должны выполнять 5 функций, тогда их можно считать классическими денежными средствами. Если цифровые деньги справляются пока только с функцией платежа, то, на взгляд экспертов, их так и нужно называть:  цифровые платежные средства. И тогда исчезают вопросы их материального наполнения, не нужен эмиссионный центр. Но возникают другие серьезные вопросы: как коммерческие банки будут проводить безналичные расчеты по платежам клиентов;каким образом расчеты цифровыми платежными средствами будут попадать в бухгалтерский баланс, если они не имеют денежного эквивалента? как осуществлять контроль по противодействию легализации преступных доходов? и др.

Кроме того, не все понятно и с цифровым кодом: не раскрывается содержание как технического средства генерации цифровых кодов, так и связи владельца средства и права на цифровой код. Проблемным является вопрос об отдаче команд с мобильных устройств в случае взлома систем. Как доказать реальность подачи команды владельцем цифровых денег? «Вопросов в этой части проекта закона, — считают общественные эксперты,- больше, чем ответов».

Однако, в рамках общественного обсуждения, было отмечено, что сама разработка этого проекта закона — это шаг в направлении легализации сбора и обработки информации, и   именно, вводимое законопроектом понятие «договор об оказании услуг по предоставлению информации» и расширение понятия «баз данных» должно осушествляться с согласия взаимодействующих сторон и облегчать  сбор и обработку значительных массивов обезличенной информации (хотя, да данном этапе, понятие «договор об оказании услуг по предоставлению информации» и расширение понятия «баз данных» не раскрывает ни сути, ни особенности такого договора, ни характеристику его сторон, ни дефиниции «баз данных»). И содержание отношений, возникающих в связи с появлением технологий обработки и получения знаний из значительных массивов данных (bigdata) содержанием законопроекта не раскрывается.

По мнению экспертной группы юрисдикционный аспект возможности применения законодательства Российской Федерации законопроектом не проработан в принципе.  Между тем ряд экспертов высказывает обоснованные сомнения в возможности национального государственного регулирования процедур «блокчейн», «распределенный реестр», поскольку указанная информационно-финансовая система является транснациональной, как правило, без конкретной страны базирования. Соответственно, в этой системе и правоотношениях, возникающих с ее участием, нет стороны правоотношения в обычном понимании отечественного правопорядка. Это не держатель реестра ценных бумаг, не лицо, занимающееся интернет продажами, не брокер и не банк, осуществляющий трансакции.

Бесспорно, что предлагаемое в законопроекте урегулирование разных сфер общественных отношений в едином законопроекте находится только в начале пути.

Общественная палата Кемеровской области, резюмируя проведение общественной экспертизы проекта федерального закона, считает, что  на данном этапе качество проекта федерального закона не соответствует реалиям и необходимадальнейшая его проработка и совершенствование в возникшей новой реальности и сфере общественных отношений.Предлагаемое регулирование не отвечает критериям законодательной техники, является двусмысленным и неопределенным, противоречит национальному законодательству и содержит массу пробелов.

Яндекс.Метрика